«Оленегорск: Люди. События. Факты»

Петр Зеленов: «Я считаю себя технократом»

Шестого апреля бывшему директору Оленегорского ГОКа Петру Ивановичу Зеленову исполнилось 75 лет. Он давно уже не живет в нашем городе, но периодически навещает его и, по собственному признанию, мыслями, сердцем все еще здесь. Оно и не удивительно — с Оленегорском связаны почти четверть века его трудовой биографии. Накануне юбилея Петр Иванович согласился ответить на вопросы «Заполярки». Вышла настоящая исповедь.

— Петр Иванович, начнем сначала. Кто Ваши родители, откуда? Знаю, что отец Ваш был репрессирован... Если можно, поподробнее об этом, хотя тема тяжелая.
— Мои родители из бедных безземельных крестьян Шацкого уезда Тамбовской губернии (ныне — Шацкий район Рязанской области). В семье я седьмой ребенок. Родился в Шацке, окончил среднюю школу с золотой медалью в том же городе в 1951 году. Кстати, с 1949 по 1951-й, учась в школе, я одновременно работал преподавателем физкультуры в 57-х классах — таково было начало моей трудовой деятельности. Мой отец в 1937 году был репрессирован, арестован и два года находился в тюрьме без суда и следствия, а в 1939м его осудили по статье 58 Уголовного кодекса РСФСР на шесть лет. Отбывал срок в лагерях, на стройках комбината «Североникель» в Мончегорске и на строительстве железной дороги Котлас-Воркута в Коми АССР.
Как сами оказались в Оленегорске? Где работали прежде?
— После окончания Московского института цветных металлов и золота (ныне — Институт стали) мы вместе с женой были направлены на работу в Мурманскую область, в поселок Никель, на металлургический комбинат «Печенганикель», где я работал с 1956 по 1962 год — плавильщиком, начальником смены, начальником участка, техноруком (главным инженером) обогатительной фабрики. В 62-м решением Мурманского совнархоза был переведен на должность начальника обогатительной фабрики Оленегорского ГОКа. Так в моей жизни появился Оленегорск.
— Почему именно горное производство? Сознательная жизненная цель или случайный выбор?
— После окончания школы я хотел и готовился поступить в Московский государственный университет либо в вуз химического или физического профиля. И в МГУ, и в других пяти-шести вузах, куда я подавал документы, приемные комиссии отказали мне, открыто или завуалировано намекая на мой неофициальный статус «сына врага народа». В Институт цветных металлов и золота я поступил потому, что там учился мой старший брат, была относительно высокая стипендия, там в рассрочку выдавали «форму» — форменную одежду горного производства: китель, брюки. Это было престижно.
— Виктор Панкрушин — первый директор, с которым Вы работали на Оленегорском ГОКе, или застали Кабакова, Семенова, прочих? Как работалось с ними?
— Начальником обогатительной фабрики Оленегорского ГОКа я начал работать в то время, когда комбинат возглавлял Павел Константинович Семенов. После его перевода на должность директора комбината «Фосфорит» в Кингисепп, руководителем ОГОКа был назначен В. Панкрушин, который рекомендовал меня вместо себя на должность главного инженера. Для меня эти руководители были не только образцом преданности производству и профессионализма, но и учителями. Работать было тяжело,
— Как Вы восприняли назначение на должность директора комбината? Если не ошибаюсь, это стало для Вас полной неожиданностью: Вы были за границей, и вдруг... Расскажите о деталях.
— Это было неожиданностью, в то время я находился в составе советской делегации на Международном конгрессе по обогащению полезных ископаемых, который проходил в Чехословакии, где я выступал с докладом о новом методе магнитного обогащения железосодержащих руд. Кстати, и на комбинате «Печенганикель», и на ОГОКе я постоянно занимался еще и научной работой. В 1972 году защитил диссертацию на соискание научной степени кандидата технических наук, а в 1990-м — доктора технических наук; в этом же году мне была присуждена Государственная премия СССР. Работая под руководством молодого, энергичного, авторитарного руководителя В. Панкрушина, я на долгие годы вперед видел себя как технического руководителя, главного инженера. Но в 1970 году В. Панкрушину был предложен пост заместителя министра черной металлургии СССР, а на должность директора Оленегорского ГОКа он рекомендовал меня и попросил не отказываться от этого предложения.
Назначая Вас на должность директора, какие задачи перед Вами ставили? Что Вы сами наметили сделать?
— Должность директора комбината была номенклатурой министра и отдела тяжелой промышленности ЦК КПСС. При назначении со мной беседовали министр черной металлургии СССР Иван Павлович Казанец и секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Соломенцев. Основная задача, которая была поставлена передо мной: повышение экономической эффективности производства, конкретно — увеличение добычи руды за счет вовлечения новых месторождений, повышение выпуска концентрата за счет увеличения технологических показателей обогащения. Пришлось изучить горное производство, так как теперь надо было вникнуть в проекты по повышению мощностей комбината и последовательных очередей его расширения. В связи с тем, что комбинат являлся градообразующим предприятием Оленегорска, необходимо было включиться в проблемы городского хозяйства. Это были задачи организации подсобного хозяйства, снос бараков, строительство нового жилья, благоустройство территории города, сооружение базы отдыха «Лапландия», строительство нового центра города. Эти задачи решались силами комбината, его «рабочими руками».
— В Оленегорске до сих пор говорят: «Город построил Зеленов». Как Вы сами относитесь к такому утверждению?
— Если так говорят, то мне это приятно. Однако следует иметь в виду, что в строительство города вложены не только средства, заработанные трудовым коллективом комбината, но и непосредственно труд проектировщиков, архитекторов, жителей города на субботниках и воскресниках. В тот период было очень трудно построить что-либо, отличающееся от так называемых типовых проектов (как правило, «серых», упрощенных, некрасивых зданий). По каждому же индивидуальному проекту требовалось не только решить вопросы финансирования, но и согласовать с Министерством, Госстроем, Госпланом, архитектурными управлениями города и области, партийными и советскими организациями, Стройбанком СССР и так далее. Я принял для себя решение пробить все эти бюрократические преграды во имя того, чтобы наши работники и их дети жили в условиях не хуже столичных, поскольку их тяжелый горняцкий труд заслуживал этого. Большой удачей было подключение к проектированию города Ленинградского зонального научно-исследовательского института экспериментального проектирования и архитектора этого института В. Марцинкевича. Большую работу при оформлении центра города выполнили работники конструкторского отдела (В. Сладкович), группы технической эстетики (В. Лазаренко). Приведу один пример бюрократической сложности согласования. Колонна, установленная в центре площади у нового здания управления ГОКа, по замыслу архитектора должна была быть увенчана конструкцией, изображающей кристаллическую решетку атома железа, но партийные и советские руководители области настаивали на том, чтобы там, наверху колонны, была пятиконечная звезда. Я еле-еле урегулировал это противостояние, предложив серп и молот в объемном ореоле солнечных лучей. А сейчас даже на гербе города есть химический символ железа.
Что еще хотелось построить в городе, но не успели или не смогли по каким-то причинам?
— Много! Церковь православную, новый профилакторий в лесопарке, биатлонную трассу в районе базы отдыха «Лапландия»...
— Петр Иванович, расскажите об истории переименования улицы Коммунальной в улицу Бардина. Это была Ваша собственная инициатива?
— Я, как депутат Оленегорского горсовета, предложил это переименование в честь выдающегося ученого-металлурга, организатора строительства основных металлургических комплексов нашей страны И. Бардина. Только его настойчивость и расчеты позволили обеспечить уже в те годы появление металлургического комплекса на Северо-Западе страны (металлургические заводы Ленинграда, Череповецкий металлургический комбинат, угольные производства Воркуты, железорудные комбинаты Оленегорска и Ковдора). По мнению многих оппонентов, предприятия, расположенные на таком большом расстоянии друг от друга, не могут обеспечивать эффективное производство, однако жизнь подтвердила правильность доводов академика Бардина.
Период, когда Вы руководили Оленегорским комбинатом, — один из самых стабильных в истории предприятия. Чем это объясняется? Требовали ли от Вас «гнать план» и чем приходилось жертвовать ради выполнения нормы?
— Стабильность работы Оленегорского ГОКа в этот период объясняется добросовестным и слаженным трудом коллектива — рабочих основных и вспомогательных цехов, ИТР, работников сферы обслуживания, ЖКО, ОРСа, медико-санитарной части. Большую помощь оказывали руководителям производства общественные организации, партком и профком комбината, члены которых сами работали на основном производстве. Я, как директор, считал для себя высокой честью руководить таким коллективом. Приходилось чем-то и жертвовать — своим личным временем, нервами, здоровьем, напряжением всех сил работников комбината, однако это воспринималось не как жертва, а как необходимость, доставляющая в конечном счете радость от выполнения и перевыполнения плана. Нормы производства постоянно устанавливались выше проектных показателей, и только самоотверженная работа коллектива позволяла с ними справляться.
— Как складывались отношения с металлургическим и партийным руководством?
— Отношения были деловыми, так как и Министерство черной металлургии, и Мончегорский горком, и Мурманский обком были укомплектованы, в основном, специалистами-производственниками.
— Как появилась идея создания книги «Заполярная руда» — первой книги об Оленегорске и Оленегорском ГОКе? Каким было Ваше участие в этом проекте?
— Примерно в 1975 году стал заметен уход на пенсию работников комбината, начавших свою трудовую деятельность с первых дней его становления. Часть пенсионеров оставалась в Оленегорске, но часть уезжала в свои родные края. В связи с этим у меня возникла идея издать книгу об Оленегорском горнорудном предприятии и его людях. При подготовке материалов я взял на себя все вопросы совершенствования и развития технологии и техники производства руды и концентрата, выполнения плановых заданий, внедрения передовых методов труда. Секретарь парткома комбината Вячеслав Петрович Ляхов и председатель профкома Вениамин Филиппович Замятин взяли на себя вопросы общественно-политического направления. Начальник бюро технической информации комбината Иван Григорьевич Мороз — работу с архивными материалами, написание текста книги, обеспечение фотографиями, связь с первыми руководителями комбината... Официальное разрешение на издание подобных книг в то время получить было невозможно, но нам помог Леонид Павлович Кавинский — бывший работник Оленегорского ГОКа и Мончегорского горкома КПСС, в период написания книги возглавлявший Мурманское книжное издательство. Под гарантию выкупа всего тиража он помог издать эту книгу.
Как строился Ваш обычный рабочий день в качестве руководителя предприятия? Слышал, что каждое утро Вы начинали с объезда города и промплощадки...
— Вот мой распорядок в годы руководства комбинатом: 8.00-9.00 — на стройках города; 9.00-18.00 — в цехах комбината или на своем рабочем месте; 18.00-20.00 — встречи с руководителями производства, производственные совещания. В четверг с 18.00 до 20.00 — прием рабочих комбината. В субботу и воскресенье с 8.00 до 14.00 — ознакомление с технической литературой, проектами и другими информационными материалами. Научной работой занимался в субботу-воскресенье и в будни дома практически ежедневно с 21.30 до 23.00.
— К какому типу руководителя Вы бы себя причислили: «диктатор» или «демократ»? Каким был Ваш стиль общения с подчиненными?
— Стиль общения с подчиненными был деловым и простым, строгим по необходимости. Вообще, о типе руководителя нельзя судить однозначно. К какому типу относился я — лучше об этом спросить у помнящих меня работников комбината. Я же считаю себя технократом, ценящим добросовестный труд любого подчиненного, начиная от своих заместителей и до рабочих вспомогательных цехов и служб.
В чем истинная причина Вашего ухода с поста директора Оленегорского комбината? Стал ли он для Вас неожиданностью или Вы были к этому готовы?
— Работая директором комбината и одновременно занимаясь наукой, я понял, что не смогу подготовить диссертацию на соискание степени доктора наук. Я дважды обращался к первому секретарю Мурманского обкома Владимиру Николаевичу Птицину с просьбой согласовать мой переход на другую работу: первый раз — на учебу в Академию народного хозяйства, а второй — в Кольский филиал АН СССР, куда меня приглашали. Но оба раза я получил отказ. Когда пришло приглашение на работу в Институт металлургии АН СССР, я обратился в Министерство черной металлургии с просьбой дать мне туда перевод в связи с желанием заняться научной деятельностью и необходимостью защитить докторскую диссертацию. Эта моя просьба была удовлетворена.
Мой уход с должности директора коллеги по работе приняли с пониманием. Руководству Министерства я рекомендовал назначить на должность директора работавшего главным инженером комбината Евгения Александровича Деева, а на освобождающуюся должность главного инженера — Вячеслава Петровича Ляхова, работавшего в то время заместителем директора по производству. Но руководство решило по-своему. Последний день работы на комбинате был грустным, трогательным и одновременно приятным. Новый директор Виктор Васильевич Васин в присутствии большого количества собравшихся работников комбината поблагодарил меня за труд, вручил грамоту и сувениры, которыми я очень дорожу.
Кого из товарищей по работе на ГОКе Вы могли бы отметить? Общаетесь ли вы с ними сейчас?
— Со многими коллегами по работе в Оленегорске я поддерживаю связь до сих пор. Бывая в городе, ощущаю доброжелательное отношение к себе не только со стороны многих работников комбината, но и просто жителей города. Отметить кого-либо из товарищей по работе на ОГОКе не могу, так как этим можно невольно нанести обиду многим другим.
— Почему не состоялся Ваш переход с комбината в металлургический Институт?
— В советское время вопросы подготовки и расстановки кадров решались в весьма жесткой системе и под партийным контролем. Система была конкурсной, и, несмотря на жесткость, а может быть, благодаря ей — эффективной. Я прошел конкурс на замещение должности старшего научного сотрудника Института металлургии АН СССР, но в то же время я был приглашен в отдел черной и цветной металлургии и геологии Совета Министров СССР, где было заявлено, что мой перевод в Институт металлургии приостановлен, а мне предложили должность старшего референта этого отдела, курирующего работу железорудных предприятий СССР и вопросы комплексного использования твердых полезных ископаемых. Там я и проработал на должности старшего референта и главного специалиста до 1992 года, вплоть до ликвидации Совета Министров СССР в связи с известными событиями. С 1992 по 2000 год работал руководителем представительства администрации Мурманской области при Правительстве Российской Федерации. С 2001-го года на пенсии.
— Расскажите о своей семье и о том, как она относилась к переменам в Вашей жизни.
— Семья у меня хорошая. Жена Ирина Михайловна работала вместе со мной на Оленегорском ГОКе; с ней мы учились в институте, на одном факультете, и поженились еще во время учебы. У нас две дочери, окончили школу в Оленегорске, потом учились в московских вузах. Есть два внука и внучка — школьница. Внуки уже женаты, и у меня растут правнук и правнучка! Родные всегда относились и относятся ко мне с теплотой и вниманием.
— Как Вы оцениваете нынешнее положение Оленегорского ГОКа, его перспективы? Идея освоения подземных горизонтов была высказана еще при Вас. Как, по-Вашему, руководители комбината и «Северсталь-ресурса» правильно подошли к реализации этого проекта?
— Считаю, что у меня нет права давать оценку сегодняшнему положению комбината, да я и не владею соответствующей информацией для этого. Хочу только сказать, что сменившему меня директору В. Васину досталось очень серьезное испытание на прочность в период развала народного хозяйства страны. С присущей ему энергией, инициативой и благодаря огромному опыту он смог обеспечить работу и перспективу комбината. Желаю удачи и его преемникам.


Беседовал Святослав Эйве.