От Чукотки до Балтики через Оленегорск

И вот мы гуляем с Кожевнико­вым по Оленегорску, в котором про­шли пять лет его жизни: с 1965-го по 1970-й. Больше всего его интересует старый район. Оно и понят­но: когда уезжал из города, не было еще ни центральной площади, ни Ленинградского проспекта, ни до­мов на «горке». Весь город состоял из небольшой россыпи малоэтаж­ных домиков. Самые «крутые» зда­ния - Дом культуры, бассейн и ре­сторан «Олень». «Ресторан помню! - смеется Борис Александрович. - Там меня чуть не арестовали в день приезда, когда я сделал заме­чание человеку, нагрубившему жен­щине, а он оказался какой-то мили­цейской шишкой. Хорошо, руковод­ство комбината заступилось…»
В Оленегорск он попал случай­но. Сперва была Сибирь - станция Тайга недалеко от Новосибирска, где прошли детство и ранняя юность. Затем железнодорожный поселок Гогучин на участке магистрали меж­ду Новосибирском и Новокузнец­ком: там он встретил свою любовь Анну, с которой прошел рука об руку целых полвека (Анны Денисовны не стало осенью прошлого года), там появились на свет дети, и там же на­чалось увлечение журналистикой, вскоре переросшее в профессию. Начинал в редакции местной газеты со скромной должности корректора, но такая механическая работа претила творческой натуре, и Кожевни­ков стал сам писать заметки и ста­тьи. Его способности оценили, пере­вели в литсотрудники. Молодой жур­налист скоро сделался заметной фи­гурой в регионе, и его забрала к себе областная комсомольская газета «Сталинское племя» - на долж­ность собственного корреспондента по Тогучинскому району.
Перcпективы профессионального роста во многом определялись нали­чием соответствующего образования, и Кожевников поступил на газетное отделение Высшей партийной школы в Хабаровске. По окончании учебы в ВПШ оказался на Колыме, став одним из немногих, кто в 50-е годы от­правился туда не по этапу, а добро­вольно. Дело в том, что на Севере тог­да ощущался острый дефицит жур­налистских кадров, и партия обрати­лась к комсомольцам-газетчикам с призывом восполнить этот пробел. Ответственный секретарь, заведующий промышленным отделом и, на­конец, редактор - таковы ступени газетной карьеры Кожевникова на окраинах огромной страны. Первым лицом редакции Борис Александро­вич стал в маленьком поселке Лаврен­тия на Чукотке. В период хрущевской оттепели была образована межрайон­ная газета в Певеке, и он перешел туда - сначала на должность зама, а по­том и главного редактора. Все бы было хорошо, но суровый чукотской климат и недостаток витаминов ста­ли сказываться на здоровье маленькой дочери Эли. Медики настоятель­но рекомендовали перебраться в бо­лее цивилизованные места, хотя бы на европейский Север.
Это было в середине 60-х. К тому времени близкие знакомые Кожевни­кова обосновались в Оленегорске и сообщили ему, что условия здесь очень даже подходящие. Так, в один из отпусков Борис Александрович впервые ступил на перрон станции Оленья. Переговоры с директором горно-обогатительного комбината В. Панкрушиным завершились тем, что через некоторое время семья Кожев­никовых оказалась в Оленегорске. Город понравился; маленький, уют­ный, люди душевные. Поняли, что останутся здесь надолго.
Память у Кожевникова цепкая. Темным ноябрьским вечером он уве­ренно идет между старых пятиэтажек и останавливается у кирпичного фа­сада Парковой, 14. «Вот! Здесь мне дали квартиру. Всего-то 40 лет про­шло...» Был и другой адрес, по кото­рому проживал несколько лет Борис Александрович - на улице Бардина (при нем она называлась Коммуналь­ной). Он без труда находит нужный дом, указывает на окна, обра­щенные в сто­рону проезжей части. «Тут я жил уже один, когда отпра­вил семью в Калининград. Обычная хру­щевская «однушка». От­сюда ближе было на рабо­ту ходить, да и друзья вое ря­дом жили».
Друзья у Кожевникова тоже люди в Оленегорске известные. «Вон там, - показыва­ет рукой в направлении улицы Со­ветской, - жил Гена Васильев, за­мечательный поэт. Видел сегодня его мемориальную доску, правильно делаете, что не забываете... А вон там, на Горького, была квартира Гены Киселева. Он тоже работал в «Заполярной руде» и тоже писал стихи, его даже журнал «Ок­тябрь» печатал». Когда проходим мимо бывшего Дома пионеров, Бо­рис Александрович вспоминает: «Я ведь в свободное время с пацанами фотографией занимался. Была станция юных техников и фотокру­жок при ней. У меня-то уже изряд­ный фотоопыт имелся, мои чукот­ские снимки печатали в централь­ных изданиях».
Во второй половине 60-х редак­ция «Заполярки» располагалась на промплощадке. На работу и с рабо­ты газетчики предпочитали ходить пешком. Зимой по морозцу или летом по солнышку, скорым шагом или не торопясь - очень неплохо. Сей­час, чтобы показать Кожевникову, каким стал комбинат спустя четыре десятилетия, мы воспользовались машиной. Когда подъезжали к заб­рошенному зданию рудоуправления, гость оживился: «Сюда я и пришел, когда меня взяли в редакторы. Редак­ция была на втором этаже, в ма­ленькой комнатке. Ютились в тес­ноте, не развернуться. Потом пере­ехали в управление Оленегорского рудника». На смотровой площадке Оленегорки Кожевников выходит из авто и долго глядит на живописные карьерные кольца. «Красиво... В мои времена карьер куда мельче был. И всего один. А теперь сколько - пять? Еще и подземка? Молодцы!» О своем редакторстве в «ЗР» Бо­рис Александрович вспоминает с удовольствием. Хмурится, когда го­ворим, что партком был и надзира­телем, и цензором. «Никому мы свои материалы на вычитку не носили - чушь все это! Я был в редакции на­чальником, и именно мое слово оста­валось решающим. А такого, чтобы нести статью «наверх» и спрашивать разрешения... Бред! Достава­лось ли мне от начальства? Бывало и такое. Но знаете за что? За то, что в газете было слишком мало критики. Вот за этим партком сле­дил строго. Считалось, что газета существует в первую очередь для того, чтобы «пинать» отстающих. Поэтому критическим материалам отводилось всегда главное место. Более того, те, кого мы критикова­ли на своих страницах, обязаны были немедленно принимать меры и ис­правлять недостатки, иначе риско­вали схлопотать серьезный нагоняй. Нет, что ни говорите, а газета в прежние времена имела силу необы­чайную. Причем ругать в пределах города могли кого угодно - началь­никам доставалось по первое число. Помню, в Певеке от нас попало ди­ректору крупнейшего предприятия - морского порта, за то, что он несправедливо отнесся к одной из своих работниц. После нашего фе­льетона у него были большие непри­ятности. Единственное, на кого мы не имели права замахиваться, это руководители государства. Но в большую политику мы и не лезли, все-таки все были воспитаны в духе вре­мени, считали, что страна идет верным курсом. Я и сейчас уверен, что тогда порядка было больше».

Теплом вспоминает Кожевников своих коллег по работе в «Заполярке»: Геннадия Васильева, Геннадия Киселева, Сергея Локтюхова, Миру Петрикову. За годы редакторства в «ЗР» Борис Александрович добился того, что газета стала выходить не один, а два раза в неделю. В связи с этим был расширен штат (с двух до четырех человек), редак­ции предоставили более просторное помещение. Для подготовки вне­штатников была создана городская школа рабо­чих корреспондентов, занятия проводились ре­гулярно, и уровень пуб­ликаций в «Руде» рос с каждым номером. Неда­ром в конце 60-х «Заполярка» была признана лучшей многотиражной газетой Мурманской об­ласти. Отметили заслуги Бориса Александровича и на местном уровне - в 1970 году от имени комбината он был на­гражден юбилейной ле­нинской медалью.
Увы, Оленегорск по семейным обстоятель­ствам пришлось покинуть. Следующим «портом припис­ки» в его жизни стал Калининград, где Кожевников на два десятилетия отошел от журналистики, став про­фессиональным моряком. После первого же пла­вания в Карибс­кое море по-хо­рошему заболел океаном, да так и проплавал в должности по­мощника капи­тана до начала 90-х. Избороз­дил всю Атлан­тику, неоднок­ратно бывал в Латинской Аме­рике, проходил мимо Антарк­тиды и Огнен­ной Земли через пролив Дрейка в Тихий океан и далее вдоль американских берегов до Аляски. Рейсы большей частью были иссле­довательскими: изучались морские запасы, испытывались тралы новой конструкции. В каждом рейсе была своя романтика, свои приключения. Тогда-то и возникла мысль записать все это на бумаге. Так появился рас­сказ «Когда неспокойно море», опубликованный в сборнике кали­нинградских писателей, а за ним большая повесть «В защите не нуж­даюсь».

Судьба повести сложилась не­просто: Союз писателей дал ей по­ложительную оценку и рекомендо­вал к изданию, но началась эпоха рыночных отношений, и городское издательство отказалось печатать серьезную прозу, переключившись на детективы и фантастику. Сорат­ники Кожевникова обратились к ка­лининградскому магнату, но тот, утомленно развалясь в кресле, вы­дохнул: «Как же я устал от меценат­ства!» Вот и лежит рукопись в сто­ле, ждет своего часа. Отрывок из нее напечатал в январе 2006 года солид­ный литературный журнал «Балти­ка». Пробовал себя Борис Алексан­дрович и в кинодраматургии - на­писал сценарий, доработанный за­тем в соавторстве с известным сце­наристом Черносвитовым и отправ­ленный в адрес одной из киносту­дий. Сценарий повторил судьбу по­вести: не хотят нынче режиссеры снимать некоммерческое кино...
Борис Кожевников талантлив невероятно. Благодаря хорошему го­лосу, пел со сцены, выступал вместе с «Оленегорочкой», заслужил даже прозвище «оленегорского Хиля».
Еще живя в Певеке, начал играть вместе с супругой в народном теат­ре. Однажды спектакль с их участи­ем записали на пленку и передавали по радио. Увлечение театром продол­жалось и в Оленегорске.
Когда работу в морс пришлось оставить, возник вопрос: чем зани­маться? Размеренная жизнь на пенсии Бориса Александровича не прельща­ла, к тому же не хотелось быть обу­зой для детей (их у него трое: двое сыновей и дочь - у всех свои семьи, есть внуки и уже пятеро правнуков). Пошел служить в охрану, благо эта работа не мешала литературным за­нятиям. Трудится он и по сей день, не желая уступать возрасту и недугам. В 90-е, прочно осев на берегу, вернулся к журналистскому ремеслу: на об­щественных началах редактирует ка­лининградскую политическую газе­ту, выходящую несколько раз в год. Очень приятно было увидеть ее све­жие номера и прочесть знакомую ре­дакторскую подпись. А еще вдруг по­тянуло на стихи. Самые пронзитель­ные появились уже после смерти жены - слова в них простые, но очень искренние.
Он вовсе не считает, что жизнь прожита. Крепкая закалка поддержи­вает его и в столь преклонные годы. «Я ведь, помимо прочего, был хоро­шим спортсменом. Чемпионом даже. Верите? Моим коронным номером было плавание на спине. Я. извините за нескромность, изобрел новый стиль: стал плавать на спине брассом. Кроме меня, так никто не плавал, и я в Новосибирске стаи чемпи­оном области. Жаль, из республикан­ской олимпиады 1947 года, куда меня отправили как чемпиона, плавание на спине исключит, а в других видах я не так силен. Зато мой областной ре­корд держался долго. Через семь лет случайно заглянул в тот спорткомп­лекс и увидел на информационном стенде свою фамилию среди других чемпионов. На спине-то все плавали noстаринке, вот никто и не сумел мое достижение побить. Может, оно и сейчас еще держится, не знаю».
Вот такой он - Борис Алексан­дрович Кожевников: журналист, мо­ряк, писатель, актер, спортсмен. Де­лясь планами на будущее, сказал, что собирается на следующий год побывать в родной Сибири, а после засесть за разбор дневниковых за­писей, которых накопилось поря­дочно. Работы много, работа не ждет. А дальше... Дальше будет видно. Жизнь - долгая.

Святослав ЭЙВЕ.