Война была и здесь

Итак, о том, что происходило здесь шестьдесят лет назад...

Силуэт фашистского самолета стал первым символом войны для многих северян, в том числе и для тех, кто жил на железнодо­рожных станциях. Фашисты активно бомби­ли Кировскую железную дорогу, которая связывала Кольский полуостров с "большой землей". Линия фронта проходила в 50-70 ки­лометрах от "Кировки", Атаковали с воздуха и Мончегорскую линию, стремясь блокиро­вать и захватить "Североникель". Подсчеты военных историков показывают, что на каж­дый километр Кировской железной дороги немецкими летчиками было сброшено в сред­нем по 17 бомб. Ее охрана стала главной зада­чей 19-го авиаполка, базировавшегося в Кан­далакше. Вдоль дороги создавались военные аэродромы. По тревоге постов наблюдения дежурные летчики поднимали машины в воз­дух и летели в указанном направлении. За ночь случалось до пяти тревог. Ближайший к Оле­ньей основной аэродром располагался в Кипе. Для того, чтобы обеспечить выполнение ка­лачи, поставленной перед летчиками, были образованы также и запасные аэродромы, куда могли садиться самолеты для дозаправ­ки во время дежурных вылетов. Такой запас­ной аэродром был создан и неподалеку от Оленьей, на месте нынешнего городского кладбища. По краям аэродрома были выры­ты ямы с П-образными валами вокруг, где самолеты маскировали от врага. Местом жиз­ни обслуживающего персонала и охраны аэро­дрома был станционный барак, построенный в Оленьей неподалеку от озера Пермус. Аэродром тщательно охранялся, незаметно подойти к нему было невозможно. Летчики воевали отважно, несмотря на то, что летали на деревянных истребителях 1938 года пост­ройки "Чайка" (И-153) и "кукурузниках" - "Аннушках". Как-то, в конце 70-х годов, в старом парке я увидела деревянные самолет­ные крылья - похожие, только маленькие, украшали тогда детские площадки города. Подумала, помнится: "не лень же было кому-то тащить самолет в лес". Только позднее по­няла, что видела тогда останки погибшего в годы войны самолета. Даже сегодня оленегорцы, собирая в близлежащем лесу осенний урожай ягод и грибов, время от времени на­тыкаются на поросшие брусничником ямы - следы войны. Со слов старожилов известно, что в одном из небольших озерков, располо­женных возле дороги, ведшей к аэродрому, до сих пор лежит неразорвавшаяся бомба. Только ли там?.. Станцию бомбили часто и сильно. Впрочем, фашистские бомбы далеко не всегда достигали цели, потому что хорошо выполняли задачу по охране дороги летчики и зенитчики.

Между теми и другими существовал в те годы уговор - наши летчики должны дви­гаться только с западной стороны железной дороги (со стороны теперешнего города). Все самолеты, летавшие бессистемно, попадали под огонь четырех зенитных установок, располо­женных вокруг станции Оленьей.
Этим можно объяснить уникальный слу­чай, происшедший в годы войны в районе на­шей станции и не описанный никем из военных историков. Однажды немецкие асы, пытаясь вытеснить наш самолет на восточную сторо­ну дороги, прижали его к линии электропере­дач (на протяжении всего периода войны мур­манский участок железной дороги был электрифицированным!). Летчик предпочел посадить свою машину прямо на провода для того, чтобы не попасть под огонь четырех зенитных установок. При посадке человек не постра­дал, деревянный же самолет сгорел дотла. Вид горящего на проводах самолета вызвал вос­торг местных мальчишек, хотя близко к этому зрелищу их не подпустили взрослые, которые вынуждены были снимать с электролинии же­лезные конструкции - все, что осталось от боевой машины.
Мы совсем мало знаем о тех, кто воевал в наших местах. Однако имя одного из летчиков - Героя Советского Союза Ивана Василье­вича Бочкова - нам известно благодаря военн­ым журналистам. 21 мая 1942 года над Оленьей разыгрался воздушный бой, в котором были сбиты два немецких "юнкерса". У наших летчиков, среди которых был и И.И.Бочков, в этом бою потерь не было. Немецкие самоле­ты, сбитые тогда, упали в озеро в окрестнос­тях Оленьей. Бой этот был не единственным, выигранным Иваном Васильевичем. Однопол­чанин летчика, Герой Советского Союза П. С. Кутахов, ставший позднее маршалом авиации, писал о нем; "...мы любили его за отвагу, за то, что он никогда не бросал товарища в беде..." В 1943 году И.В. Бочков погиб, спасая своего товарища.

Мы не знаем, сколько жителей станцион­ных поселков ушло на фронт в первые дни войны - таких данных нет, бесспорно лишь, что из первого призыва (23-28 июня 1941 года), сделанного с территории нынеш­него Оленегорского района, погибли 45 чело­век. Многие из наших земляков воевали на Мурманском направлении. Семе­ро положили головы у озера Дракон с апреля по сентябрь 1942 года. Среди них был тридцатилетний ря­довой Андрей Николаевич Щукин, женившийся на Агнии Воейковой за день до ухода на фронт. Уроже­нец Котласского района Архан­гельской области, он приехал в Оленью незадолго до войны для рабо­ты в геологоразведочной экспеди­ции на горе Мурпаркменч.
Воевали жители наших станци­онных поселков не только на Коль­ской земле, но и в Карелии, Брянс­кой, Волынской, Ленинградской областях, Литве. Польше, Герма­нии. Известно об одном оленьевце, попавшем в финский концла­герь (О. П. Шелков). 9 человек, при­званных из наших мест, пропали без вести.
Не все тела погибших были преданы земле. О жителе Оленьей Николае Сотникове (или Сошникове), погибшем 16 но­ября 41-го, известно, что он "оставлен на поле боя".

В Имандре,  словно  чувствуя  приближение  войны,  в начале 1941 года  активно  созда­вались  новые  семьи,  достаточно  сказать, что с 1 января до 22 июня 41-го было заключено столько же браков, сколько за весь 1940 год! Молодые мужья вскоре ушли на фронт.
Многие, в том числе беременные женщи­ны, выехали, конечно, подальше от войны. Большинство же вынуждено было остаться. Жизнь на станциях продолжалась и под бом­бежками.
В Оленьей, Имандре и на разъездах, как и до войны, работали люди, обслуживавшие нужды железной дороги. Я уже упоминала о том, что в течение всей войны действовал за­полярный участок электрифицированной, как ни странно, дороги. Об этом говорят старо­жилы, это же подтверждают воспоминания военных железнодорожников, опубликован­ные в книге "Октябрьская фронтовая": "Вопреки опасениям многих специалистов электро­возы выдержали суровые испытания не хуже давно обкатанных паровозов". Всю войну тру­дились рабочие леспромхоза в Имандре и ле­соучастка в Оленьей, в Нефелиновых Песках работал смолозавод. Не переставала прово­дить свои измерения сотрудница гидрологи­ческой станции Мария Ефимкова. На Кировогорском месторождении в течение всей вой­ны шли геологоразведочные работы.
Несмотря на тяготы, выпавшие этим лю­дям, в годы войны на нашей территории со­стоялось 69 свадеб и родилось 165 детей. Правда, не хватало еды. Продукты давали по карточкам, да и было их очень мало. Выруча­ла рыба (всю войну под бомбами работали рыбные артели), ягоды и грибы. В 1942 году грибов было так мало, что многие рисковали - ели даже такие, которые обычно в пищу не используют. В результате травились, впро­чем, документально зарегистрирован только один случай гибели от отравления грибами. Не раз давали на паек железнодорожникам акулье мясо, от которого люди даже в голоде отказывались, потому что при варке оно из­давало жуткий "аромат". В августе 1941 нача­лись случаи гибели детей, а в 1942 году - и взрослых от истощения и некачественного пи­тания.

Охранялась от налетов не только станция Оленья, но и железнодорожный мост че­рез речку Куреньгу. Те, кто любит бывать там, возможно, видели на горке - неподале­ку от места, где прежде был похоронен неиз­вестный солдат - остатки полуразрушенной землянки. Там жили зенитчики. Они несли службу на четырех зенитных установках, рас­полагавшихся на подступах к мосту, с обеих сторон речки. Во время воздушных налетов солдаты занимали свои боевые посты и отра­жали вражеские налеты. Неправильно было бы думать, что при отражении фашистских атак погиб только один солдат - тот самый, памят­ник которому стоит сегодня на Комсомольс­ком озере. Война вырвала из жизни многих защитников Кировской железной дороги, но погибших, как правило, вывозили отсюда для захоронения в других местах. А этот - остал­ся. Долго ждали оказию, чтобы вывезти, как прочих, а потом похоронили на пригорке. Со слов оленегорского старожила И. С.Чувашова известно, как зенитчик погиб.

Его орудие находилось по другую от землянки сторону железной дороги. Во время очередного нале­та солдат побежал к своему боевому посту, да не рассчитал и попал под поезд. Может, споткнулся, а возможно, машинист поезда решил быстро "проскочить" опасный участок... Мы не знаем, почему это произошло.
Хоронить солдата пришли все оленьевцы и военнослужащие, а было их тогда в Оленьем много.
Кто он? Можно ли восстановить его имя? Можно, как показало общение со старожила­ми Оленегорска. Имя солдата до 1961 года было известно из надписи на обветшалом фанерке, прибитой к памятнику на его могиле: "Ахоткин О.И.(1921-1943)". Не исключено, что в текст вкралась ошибка. Посудите сами: писать на фанере и вообще-то очень сложно - буквы получаются кривыми, зачастую неузнаваемыми, а уж через восемнадцать лег, да еще многократно, разными людьми под­правленная, надпись может измениться неуз­наваемо. Да и сделана она была химическим карандашом.
Как получилось, что солдат стал неизвес­тным? Когда бывшие фабричные девчата об­наружили испорченную временем, ветрами и дождями фанерку с пропавшими ныне све­дениями, они, движимые благородными чув­ствами, сообщили об этом своему комсоргу. Комсорг, как человек не менее благородный, попросил их фанерку снять для того, чтобы текст можно было перенести на красивую металлическую пластинку и обновить памятник. Но общественные и производственные дела "закрутили" комсорга. Девушки не раз под­ходили к нему с напоминаниями, ответ был одним: "Пока не могу, попозже". А "попозже" оказалось, что фанерка пропала. Неизвест­но, кто снял надпись, кто потерял ее, лишь на памятнике и сегодня написано "Неизвестный солдат".
Есть версия, что под плитой па Комсо­мольском озере похоронен Николай Дмитри­евич Охоткин, бывший моряк, который пос­ле ранения и госпиталя стал зенитчиком и ох­ранял Кировскую железную дорогу. Выхо­дец из деревни Дор Грязовецкого района Во­логодской деревни, он перестал писать род­ным во второй половине 1943 года. Очеви­дец похорон солдата - И. С. Чувашов при­ехал в Оленью осенью 1943 года. Многое сходится. Вопрос с именем неизвестного сол­дата можно было бы считать решенным, если бы не одно "но". Центральный военный ар­хив на запросы отвечает, что не имеет данных о солдате-зенитчике с фамилией Ахоткин или Охоткин.

P.S. При подготовке этой статьи исполь­зованы материалы архива городского ЗАГСА, "Книги памяти" и фрагменты рефера­та Светы Михайловой - победителя облас­тного и призера Всероссийского краеведческого движения "Отечество". Имена многих из тех, кто сложил здесь в годы войны, изве­стны, их можно было бы назвать. Можно перечислить и адреса полевой почты, и номе­ра частей, стоявших в здешних местах в со­рок третьем и сорок четвертом. Но список не будет полным, т.к. книги ЗАГСа отражают далеко не все.