Три года назад Оленегорск посетил пятый директор комбината — Виктор Иванович Панкрушин. Он оказался одним из самых интересных собеседников, с которыми доводилось общаться журналистам «Заполярной руды». Итогом двухчасовой беседы стал объемный материал, опубликованный на страницах газеты и вызвавший живые отклики читателей. В конце прошлого лета, ровно год тому назад, представилась возможность пообщаться с человеком, сменившим Панкрушина на директорском посту. На юбилей комбината и города приехал Петр Иванович Зеленове.
В тот день, 7 августа, на сцене Дворца культуры ему аплодировали так же громко и так же долго, как выступавшему несколькими минутами ранее дважды Герою Советского Союза Георгию Гречко. И немудрено: в представлении оленегорцев он — фигура не менее легендарная, чем прославленный летчик-космонавт. Хотя в космос Зеленое не летал. Наоборот, вся его трудовая жизнь была связана с землей: с ее недрами и с теми богатствами, которые в этих недрах хранятся. Он руководил Оленегорским горно-обогатительным комбинатом пятнадцать лет и потому не мог не приехать на очередную — юбилейную — годовщину со дня образования ставшего родным предприятия.
Петр Зеленое — бывший директор Оленегорского ГОКа, бывший сотрудник комитета по геологии при советском Совмине, ныне обычный московский пенсионер. В Оленегорске он бывает нечасто — в основном, по большим праздникам, потому что, как объясняет сам, пенсия отнюдь не министерская, и много на нее не разъездишься. Да и продолжительными эти визиты тоже назвать нельзя. Прошлым августом, к примеру, он заехал в наш город, добрая половина которого строилась под его началом, всего на пару дней: посмотреть на юбилейные торжества, пообщаться с бывшими коллегами.
Когда по ходу праздничного вечера в ДК его пригласили на сцену, он вышел, немного смущаясь (видимо, давно уже не доводилось выступать перед широкой аудиторией), и произнес всего несколько фраз — простых, не содержавших в себе никаких глубоких откровений, но вместе с тем весьма для него показательных:
«...Я считаю, мне повезло, что я когда-то попал именно в Оленегорск. Времена, когда мне довелось работать здесь, принято называть застойными, но я категорически против такого определения. Дня меня высокой честью было руководить комбинатом. Под моим на¬чалом был высококвалифицированный и инициативный инженерный корпус, добросовестный и трудолюбивый рабочий коллектив. Спасибо всем, кто меня знает и помнит. Я рад снова быть вместе с вами».
Обстоятельно поговорить с Петром Ивановичем удалось на следующий день, когда он пришел на открытие памятника воинам-интернационалистам. Стоял скромно сзади, среди других очевидцев этого события, и, быть может, снова ощущал себя оленегорцем. Почему-то думается, что это ощущение было ему приятно.
Есть такое понятие — порода. Несмотря на некий анималистический оттенок, оно часто применяется по отношению к человеку и, как правило, служит свидетельством уважения. Уважения большого. Так вот, общаясь с Зеленовым, понимаешь, что он тоже из породы. Из породы руководителей интеллигентных, всесторонне образованных и думающих. Парадоксально, но факт — почти все новшества, появившиеся на комбинате и в городе в эпоху его директорства, приходилось пробивать с боем, но это постоянное бодание с вышестоящими инстанциями не превратило его в эдакий ходячий волнолом, не ожесточило и не сделало грубее. Зеленое был интеллигентом, им и остался.
Директорская должность свалилась на него в 1970 году совершенно неожиданно. Тем летом он впервые поехал в отпуск за границу (в Чехословакию) и не знал, что его тогдашнего начальника Виктора Панкрушина вызвали в Центральный Комитет КПСС и назначили на пост заместителя министра черной металлургии. Тут же в Чехословакию полетел вызов: Зеленову велено срочно вернуться домой. Поскольку сообщение пришло по партийной линии, да еще и с характерной для тех времен секретностью, переполошилась вся туристическая группа. Зеленое не знал, что и думать, а ему объявили: у вас теперь новая должность. Тогда подобные вопросы решались стремительно. Панкрушину на сборы дали три дня, и Зеленое, бывший до того момента главным инженером, “автоматически” стал директором комбината.
На протяжении нескольких следующих лет он воспринимался, в основном, как продолжатель того, что было задумано предыдущим руководством. С фантазией у Панкрушина все было в порядке, заманчивых идей появилось множество, и доводить до ума те из них, что еще не успели осуществиться к началу 70-х, пришлось уже Петру Ивановичу. С этой задачей он успешно справился, а потом доказал, что и сам умеет планировать с таким же, если не более крупным, размахом. Кардинальная реконструкция базы “Лапландия”, первые оленегорские девятиэтажки, кинотеатр, Дом торговли, ресторан “Ленинград”, сквер с фонтаном “Лопарка”, Ленинградский проспект, трибуны спорткомплекса, поликлиника — все это и многое другое появилось в городе именно при нем. Особая гордость — Ледовый дворец спорта, аналогов которому не было тоща нище в области. Зеленое обижается, когда говорят, что Ледовый строился несколько лет. Всегда уточняет: “Год и девять месяцев ”. Для него это принципиально. Что касается Дома торговли, то, открытый в 1983 году, этот торговый центр был оборудован по последнему слову техники и европейской моды: турникеты, специальные кар-точки, которые выдавались каждому посетителю и куда вписывались наименования покупок и номера отделов. Любопытно, куда все это испарилось?
Практически за каждый значительный объект, появлявшийся в Оленегорске, Зеленое получал нагоняй. Почему? Потому что эти объекты в большинстве своем строились полулегально, еще до того, как были собраны и подшиты бесчисленные документы, позволяющие начать строительство. Визы зачастую давались уже постфактум — когда что-либо менять было поздно. Директор за самодеятельность получал выговор, зато город рос, и вряд ли кто-нибудь теперь скажет, что какой-то из этих объектов был лишним. Все они не только обрели, скажем так, смысловую нагрузку, но и очень удачно вписались в архитектуру, превратив Оленегорск в один из красивейших молодых городов Заполярья.
Кстати, за колонну “Слава труду”, украшающую центральную площадь, директора и главного механика комбината чуть не посадили. Дело в том, что при ее возведении использовалась нержавеющая сталь — металл, отнесенный к категории стратегических. Для того, чтобы его использовать, необходимо было получить разрешение ЦК. Обошлись, как обычно, без разрешений, и, когда дело всплыло, разгорелся скандал. Замяли с трудом... К слову, по первоначальному проекту колонну должна была венчать пятиконечная звезда, но Зеленову показалось, что это будет слишком шаблонно, и он выбрал другую, более оригинальную композицию.
Не застаивалось и производство. За эти пятнадцать лет были введены в строй 4-я и 5-я очереди расширения комбината (соответственно — в 1973 ив 1980 годах), началось освоение Кировогорского месторождения, был выработан первый оленегорский су- перконцентрат. Это только основные вехи. Было и другое: расширение дробильно-обогатительной фабрики, строительство новой насосной станции, завершение детальной разведки запасов Комсомольского месторождения, появление на ДОФ установки для автоматического определения содержания магнитного железа в исходной руде — события не столь глобальные, как те, что были перечислены выше, но каждое из них имело в масштабах комбината важнейшее значение.
Зеленое, при всем том, что долгие годы работал на суровом мужском производстве, — человек впечатлительный и даже романтичный. Оснащенная алыми парусами яхта в сквере “Надежда” появилась при нем (ох, как матерились работники пылевентиляционной службы, которым поручили монтировать эти самые паруса!).
“Говорите, я любил выступать с речами? Вот еще! Я ненавидел митинги, но мое мнение на этот счет никого тогда не интересовал о. Как только подходило очередное знаковое событие, будь добр организовать торжественное мероприятие, собрать народ, выступить. Единственное, что меня утешало — во время этих торжественных мероприятий я имел возможность поблагодарить коллектив за хорошую работу, вручить людям грамоты. Это сейчас моральный стимул утратил прежнее значение, и на первый план вышли поощрения финансовые. А тогда грамотам и добрым сло¬вам радовались не меньше, чем денежным премиям. Так что, если людям было приятно, значит, произносил я свои речи не зря ".
Глядя на него, трудно представить, что он когда-либо повышал голос на своих подчиненных. Хотя такое, безусловно, случалось. Все-таки горняцкое предприятие — не оранжерея, где выращивают чайные розы. Бывают сбои, гон, авралы — без них не обойтись. И, как следствие, нервы, нервы... Но при этом он все же умел общаться с людьми всех рангов и возрастов так, что они понимали — он их уважает. Уважает их ум, их навыки, их ежедневный нелегкий труд. Понять чаяния народа ему было нетрудно — его зарплата всего на 150-200 рублей превышала заработок экскаваторщиков и белазистов. Смеется: “Командировочные выдавали с гулькин нос. Я своих личных денег вложил в деловые поездки — не сосчитать!"
Есть у Зеленова и свои кумиры. Один из них — академик Бардин. Именно с зеленовской подачи улицу Коммунальную в Оленегорске переименовали в улицу Бардина ( "Да, окончательное решение принял облисполком, но идея-то моя!"). На вопрос о том, какое отношение имеет Бардин к Оленегорску, хмурится: “Ну да, он бывал тут всего один раз, но ведь какой человек! Ему вся советская металлургия своим развитием обязана... " И его уже не переубедить. Пусть многие отнеслись к этой затее, как к странной прихоти, пусть пожимали плечами. Ну и что? Зеленое убежден, что цепочка “Бардин — металлургия — Череповецкий комбинат — Оленегорский ГОК” неразрывна. И выпади из этой цепочки начальное звено, не было бы и всех остальных.
Случалось, конечно, и ему ошибаться, но в этой связи хочется повторить прописную истину: не ошибается только тот, кто ничего не делает. Он делал. Притчей во языцех стали его ежедневные объезды “владений”. Как выглядит город, в каком состоянии объекты на промплощадке — без этого он не мог спокойно начать рабочий день. Когда спрашиваешь, как он оценивает сегодняшнее состояние Оленегорска и комбината, отвечает дипломатично: “Мне показалось, что есть стабильность. Город не расширяется, но и не съеживается. В нынешней ситуации это, наверное, максимум, чего можно было добиться. Если говорить о ГОКе, то у него, на мой взгляд, хорошая перспектива. Мы, на рубеже 70-80-х годов, тоже думали о подземке, но тогда в нашем распоряжении не было таких эффективных технических средств, какие есть сейчас, поэтому идею пришлось отложить на будущее. Я рад, что это будущее наступает. Мне кажется, что и у комбината и у города есть еще силы для рывка".
Осенью нынешнего года исполнится двадцать лет с той поры, как Петр Иванович Зеленое ушел с комбината. В трудовой книжке записано: “Уволен по переводу в Институт металлургии имени А. Байкова”. Это еще одна маленькая неточность, которую он хочет исправить: “Да, я собирался перейти в Институт Байкова. Я очень хотел там работать, но позвонили из Правительства, и все мои планы пошли прахом. Меня перевели на другую работу. В те годы спорить с Правительством было бесполезно ".
Трудовая карьера Зеленова завершена. Время подводить итоги. Судя по тому, с какой горячностью он говорит о годах, прожитых в Оленегорске, о проектах, которые удалось и не удалось в те годы реализовать, прошлое продолжает волновать его, не превращается в мертвый пласт бесцветных воспоминаний. Верный знак того, что и тогда — двадцать, тридцать, сорок лет назад — он относился к своим обязанностям как руководитель, понимающий, что от его решений зависит судьба... Просто Судьба. С большой буквы.
В тот день, 7 августа, на сцене Дворца культуры ему аплодировали так же громко и так же долго, как выступавшему несколькими минутами ранее дважды Герою Советского Союза Георгию Гречко. И немудрено: в представлении оленегорцев он — фигура не менее легендарная, чем прославленный летчик-космонавт. Хотя в космос Зеленое не летал. Наоборот, вся его трудовая жизнь была связана с землей: с ее недрами и с теми богатствами, которые в этих недрах хранятся. Он руководил Оленегорским горно-обогатительным комбинатом пятнадцать лет и потому не мог не приехать на очередную — юбилейную — годовщину со дня образования ставшего родным предприятия.
Петр Зеленое — бывший директор Оленегорского ГОКа, бывший сотрудник комитета по геологии при советском Совмине, ныне обычный московский пенсионер. В Оленегорске он бывает нечасто — в основном, по большим праздникам, потому что, как объясняет сам, пенсия отнюдь не министерская, и много на нее не разъездишься. Да и продолжительными эти визиты тоже назвать нельзя. Прошлым августом, к примеру, он заехал в наш город, добрая половина которого строилась под его началом, всего на пару дней: посмотреть на юбилейные торжества, пообщаться с бывшими коллегами.
Когда по ходу праздничного вечера в ДК его пригласили на сцену, он вышел, немного смущаясь (видимо, давно уже не доводилось выступать перед широкой аудиторией), и произнес всего несколько фраз — простых, не содержавших в себе никаких глубоких откровений, но вместе с тем весьма для него показательных:
«...Я считаю, мне повезло, что я когда-то попал именно в Оленегорск. Времена, когда мне довелось работать здесь, принято называть застойными, но я категорически против такого определения. Дня меня высокой честью было руководить комбинатом. Под моим на¬чалом был высококвалифицированный и инициативный инженерный корпус, добросовестный и трудолюбивый рабочий коллектив. Спасибо всем, кто меня знает и помнит. Я рад снова быть вместе с вами».
Обстоятельно поговорить с Петром Ивановичем удалось на следующий день, когда он пришел на открытие памятника воинам-интернационалистам. Стоял скромно сзади, среди других очевидцев этого события, и, быть может, снова ощущал себя оленегорцем. Почему-то думается, что это ощущение было ему приятно.
Есть такое понятие — порода. Несмотря на некий анималистический оттенок, оно часто применяется по отношению к человеку и, как правило, служит свидетельством уважения. Уважения большого. Так вот, общаясь с Зеленовым, понимаешь, что он тоже из породы. Из породы руководителей интеллигентных, всесторонне образованных и думающих. Парадоксально, но факт — почти все новшества, появившиеся на комбинате и в городе в эпоху его директорства, приходилось пробивать с боем, но это постоянное бодание с вышестоящими инстанциями не превратило его в эдакий ходячий волнолом, не ожесточило и не сделало грубее. Зеленое был интеллигентом, им и остался.
Директорская должность свалилась на него в 1970 году совершенно неожиданно. Тем летом он впервые поехал в отпуск за границу (в Чехословакию) и не знал, что его тогдашнего начальника Виктора Панкрушина вызвали в Центральный Комитет КПСС и назначили на пост заместителя министра черной металлургии. Тут же в Чехословакию полетел вызов: Зеленову велено срочно вернуться домой. Поскольку сообщение пришло по партийной линии, да еще и с характерной для тех времен секретностью, переполошилась вся туристическая группа. Зеленое не знал, что и думать, а ему объявили: у вас теперь новая должность. Тогда подобные вопросы решались стремительно. Панкрушину на сборы дали три дня, и Зеленое, бывший до того момента главным инженером, “автоматически” стал директором комбината.
На протяжении нескольких следующих лет он воспринимался, в основном, как продолжатель того, что было задумано предыдущим руководством. С фантазией у Панкрушина все было в порядке, заманчивых идей появилось множество, и доводить до ума те из них, что еще не успели осуществиться к началу 70-х, пришлось уже Петру Ивановичу. С этой задачей он успешно справился, а потом доказал, что и сам умеет планировать с таким же, если не более крупным, размахом. Кардинальная реконструкция базы “Лапландия”, первые оленегорские девятиэтажки, кинотеатр, Дом торговли, ресторан “Ленинград”, сквер с фонтаном “Лопарка”, Ленинградский проспект, трибуны спорткомплекса, поликлиника — все это и многое другое появилось в городе именно при нем. Особая гордость — Ледовый дворец спорта, аналогов которому не было тоща нище в области. Зеленое обижается, когда говорят, что Ледовый строился несколько лет. Всегда уточняет: “Год и девять месяцев ”. Для него это принципиально. Что касается Дома торговли, то, открытый в 1983 году, этот торговый центр был оборудован по последнему слову техники и европейской моды: турникеты, специальные кар-точки, которые выдавались каждому посетителю и куда вписывались наименования покупок и номера отделов. Любопытно, куда все это испарилось?
Практически за каждый значительный объект, появлявшийся в Оленегорске, Зеленое получал нагоняй. Почему? Потому что эти объекты в большинстве своем строились полулегально, еще до того, как были собраны и подшиты бесчисленные документы, позволяющие начать строительство. Визы зачастую давались уже постфактум — когда что-либо менять было поздно. Директор за самодеятельность получал выговор, зато город рос, и вряд ли кто-нибудь теперь скажет, что какой-то из этих объектов был лишним. Все они не только обрели, скажем так, смысловую нагрузку, но и очень удачно вписались в архитектуру, превратив Оленегорск в один из красивейших молодых городов Заполярья.
Кстати, за колонну “Слава труду”, украшающую центральную площадь, директора и главного механика комбината чуть не посадили. Дело в том, что при ее возведении использовалась нержавеющая сталь — металл, отнесенный к категории стратегических. Для того, чтобы его использовать, необходимо было получить разрешение ЦК. Обошлись, как обычно, без разрешений, и, когда дело всплыло, разгорелся скандал. Замяли с трудом... К слову, по первоначальному проекту колонну должна была венчать пятиконечная звезда, но Зеленову показалось, что это будет слишком шаблонно, и он выбрал другую, более оригинальную композицию.
Не застаивалось и производство. За эти пятнадцать лет были введены в строй 4-я и 5-я очереди расширения комбината (соответственно — в 1973 ив 1980 годах), началось освоение Кировогорского месторождения, был выработан первый оленегорский су- перконцентрат. Это только основные вехи. Было и другое: расширение дробильно-обогатительной фабрики, строительство новой насосной станции, завершение детальной разведки запасов Комсомольского месторождения, появление на ДОФ установки для автоматического определения содержания магнитного железа в исходной руде — события не столь глобальные, как те, что были перечислены выше, но каждое из них имело в масштабах комбината важнейшее значение.
Зеленое, при всем том, что долгие годы работал на суровом мужском производстве, — человек впечатлительный и даже романтичный. Оснащенная алыми парусами яхта в сквере “Надежда” появилась при нем (ох, как матерились работники пылевентиляционной службы, которым поручили монтировать эти самые паруса!).
“Говорите, я любил выступать с речами? Вот еще! Я ненавидел митинги, но мое мнение на этот счет никого тогда не интересовал о. Как только подходило очередное знаковое событие, будь добр организовать торжественное мероприятие, собрать народ, выступить. Единственное, что меня утешало — во время этих торжественных мероприятий я имел возможность поблагодарить коллектив за хорошую работу, вручить людям грамоты. Это сейчас моральный стимул утратил прежнее значение, и на первый план вышли поощрения финансовые. А тогда грамотам и добрым сло¬вам радовались не меньше, чем денежным премиям. Так что, если людям было приятно, значит, произносил я свои речи не зря ".
Глядя на него, трудно представить, что он когда-либо повышал голос на своих подчиненных. Хотя такое, безусловно, случалось. Все-таки горняцкое предприятие — не оранжерея, где выращивают чайные розы. Бывают сбои, гон, авралы — без них не обойтись. И, как следствие, нервы, нервы... Но при этом он все же умел общаться с людьми всех рангов и возрастов так, что они понимали — он их уважает. Уважает их ум, их навыки, их ежедневный нелегкий труд. Понять чаяния народа ему было нетрудно — его зарплата всего на 150-200 рублей превышала заработок экскаваторщиков и белазистов. Смеется: “Командировочные выдавали с гулькин нос. Я своих личных денег вложил в деловые поездки — не сосчитать!"
Есть у Зеленова и свои кумиры. Один из них — академик Бардин. Именно с зеленовской подачи улицу Коммунальную в Оленегорске переименовали в улицу Бардина ( "Да, окончательное решение принял облисполком, но идея-то моя!"). На вопрос о том, какое отношение имеет Бардин к Оленегорску, хмурится: “Ну да, он бывал тут всего один раз, но ведь какой человек! Ему вся советская металлургия своим развитием обязана... " И его уже не переубедить. Пусть многие отнеслись к этой затее, как к странной прихоти, пусть пожимали плечами. Ну и что? Зеленое убежден, что цепочка “Бардин — металлургия — Череповецкий комбинат — Оленегорский ГОК” неразрывна. И выпади из этой цепочки начальное звено, не было бы и всех остальных.
Случалось, конечно, и ему ошибаться, но в этой связи хочется повторить прописную истину: не ошибается только тот, кто ничего не делает. Он делал. Притчей во языцех стали его ежедневные объезды “владений”. Как выглядит город, в каком состоянии объекты на промплощадке — без этого он не мог спокойно начать рабочий день. Когда спрашиваешь, как он оценивает сегодняшнее состояние Оленегорска и комбината, отвечает дипломатично: “Мне показалось, что есть стабильность. Город не расширяется, но и не съеживается. В нынешней ситуации это, наверное, максимум, чего можно было добиться. Если говорить о ГОКе, то у него, на мой взгляд, хорошая перспектива. Мы, на рубеже 70-80-х годов, тоже думали о подземке, но тогда в нашем распоряжении не было таких эффективных технических средств, какие есть сейчас, поэтому идею пришлось отложить на будущее. Я рад, что это будущее наступает. Мне кажется, что и у комбината и у города есть еще силы для рывка".
Осенью нынешнего года исполнится двадцать лет с той поры, как Петр Иванович Зеленое ушел с комбината. В трудовой книжке записано: “Уволен по переводу в Институт металлургии имени А. Байкова”. Это еще одна маленькая неточность, которую он хочет исправить: “Да, я собирался перейти в Институт Байкова. Я очень хотел там работать, но позвонили из Правительства, и все мои планы пошли прахом. Меня перевели на другую работу. В те годы спорить с Правительством было бесполезно ".
Трудовая карьера Зеленова завершена. Время подводить итоги. Судя по тому, с какой горячностью он говорит о годах, прожитых в Оленегорске, о проектах, которые удалось и не удалось в те годы реализовать, прошлое продолжает волновать его, не превращается в мертвый пласт бесцветных воспоминаний. Верный знак того, что и тогда — двадцать, тридцать, сорок лет назад — он относился к своим обязанностям как руководитель, понимающий, что от его решений зависит судьба... Просто Судьба. С большой буквы.
Святослав ЭЙВЕ.