«Оленегорск: Люди. События. Факты»

Как нашли оленегорскую руду

Христофор Колумб открыл Америку, а третьекурсник Горного института Коля Зонтов - железную руду на горе Мурпаркменч. Месторождение геологи назвали в честь Кирова, а позже горняки Оленегорского ГОКа стали именовать его попросту Киргорой.

История открытия железорудного района на сопках Мончетундры удивительна и очень интересна. Здесь тесно переплелись закономерность и случайности, тяжкие испытания и невероятное везение. Изучение естественных богатств северных районов началось еще в 1920 году - тогда на Мурмане побывала первая минералогическая экспедиция Академии наук во главе со знаменитым геологом Александром Ферсманом. Не раз потом наведывались на Кольский полуостров изыскатели: присматривались, вели магнитометрические съемки, делали ориентировочный подсчет запасов. Все больше и больше подвергался сомнению тезис о бесполезности Севера и неприспособленности его для жизни человека. Ведь более двухсот лет назад Михаил Ломоносов писал: "По многим доказательствам заключаю, что в северных земных недрах пространно и богато царствует натура... Но искать оных сокровищ некому, сколько ради незнания, а паче для малолюдства. А металлы и минералы сами во двор не придут - требуют глаз и рук к своему прииску".

Глазами и руками к прииску, где выросли потом Оленегорск и горно-обогатительный комбинат, стала в 1932 году Мончетундровская геологическая экспедиция, состоящая из выпускников и студентов Ленинградского горного института. "Это очень интересное дело, - обратился тогда Сергей Киров к молодым геологам. - От него зависит судьба большого Ленинграда. Здесь огромный индустриальный центр, а металла нет. Это же нелепость."

Одну из геологических партий вел выпускник института Давид Шифрин. Он сам набрал команду из студентов-ровесников. Николаю Зонтову и Михаилу Равичу все равно предстояла практика - почему же не поехать на Кольский Север, о котором так увлеченно рассказывает Додька Шифрин! Решено - едем прорабами.

В конце мая 1932-го экспедиция, в которой были геологи, геофизики, топографы, прибыла на станцию Имандра Кировской, ныне Октябрьской, железной дороги. В Мончетундре находилась база экспедиции. Добирались туда по льду, волоча повозки с грузом. Проводником был саам Леонтий Калинович Архипов. Вот строки из отчета Шифрина и Зонтова, оригинал которого был обнаружен в год 50-летнего юбилея Оленегорского ГОКа:

"Наша партия имела задание провести геологическую съемку на севере Мончетундры. Реки и озера были скованы льдом, горы покрыты снегом. На север Мончетундры мы смогли добраться и приступить к работе только в начале июля. Таким образом, у нас было свободное время, которое мы проводили на базе, западном берегу озера Имандра. Как только стало можно в лодке перебраться по Монче-губе на другую сторону, решено было использовать это время для проведения внеплановых геолого-съемочных работ по восточному берегу Монче-губы и Монче-озера. Та сторона представляла белое пятно, она не была освещена ни геологически, ни топографически и даже не была включена в план геологической съемки этого года. А это, как известно, больше всего и привлекает геологов. В процессе маршрутных исследований был обнаружен выход магнетитовых кварцитов на горе Мурпаркменч по восточному берегу Монче-озера".

О чем это говорит? Месторождение было обнаружено случайно! О такой находке мечтает каждый геолог - Николаю Зонтову выпала потрясающая удача.

...21 июня группа геологов отплыла из Монче-губы, взяв с собой палатку, спальные мешки, немного продовольствия. Трудно было справиться с сильным течением, и ребята, взвалив груз на плечи, пошли вдоль берега, волоча за собой лодку. На другой день остановились в небольшой тихой бухточке, дальше решили идти по двое. Сверили маршруты, взяли с собой только самое необходимое. Целые сутки пробирались Зонтов и его товарищ к возвышенности, до которой, казалось, рукой подать. Лишь утром 23-го поднялись на вершину Мурпаркменча. Попробовали при помощи компаса определить, где оставили лодку. Но стрелка прибора вместо юго-запада упорно показывала север, северо-восток и никак не хотела останавливаться. Неужели сбились с пути? Решили обследовать вершину и вскоре обнаружили на склоне выступ, где из-подо мха обнажалась скала. К ней-то и тянулась стрелка компаса! С трудом откололи геологи кусок веками отполированной скалы, взяли пробы еще в нескольких местах и двинулись в обратный путь.

Сообщение Николая Зонтова, изучение проб резко изменили работу всей экспедиции. Открытие молодого геолога привлекло всеобщее внимание. Наряду с поисками медно-никелевых руд в Монче и Волчьих тундрах, продолжали поиски железных в Заимандровском районе, куда вскоре прибыли магнитометрическая партия и топографический отряд.

И вновь рукопись Д. Шифрина и Н. Зонтова: "Немедленно партией был выделен отряд для поисковых работ и более детального исследования этого района. 1 июля была заложена первая канава, которая вскрывала рудную залежь на 55 метров. Одновременно с началом поисковых работ была послана магнитометрическая партия для оконтуривания и обнаружения новых залежей. Партия находилась в чрезвычайно трудных условиях. На производство работ на магнетитах не было ассигнований, т. к. они являлись внеплановыми. Отсутствие дорог и средств передвижения, перебои в снабжении, наконец, комары и мошкара. Но, несмотря на это, партия упорно завоевывала суровую девственную тундру, и каждый новый метр канавы вскрывал все больше руды. Когда канава имела 140 метров и все время шла в рудной толще, стало ясно, что мы имеем крупное месторождение. Кроме того, наряду с горными работами велась и геологическая съемка, в результате которой обнаружен еще ряд обнажений и аномалий горного компаса: на Шелеспарькменче и Чокваренче".

В блокноте студента Зонтова - лаконичные записи о тех днях:

"3 июля. Установлена на вершине горы первая палатка. Мы должны обеспечить себя снаряжением, оборудованием, продовольствием с базы экспедиции, которая находилась в Монче-губе.

7 июля. На горе Мурпаркменч нас четверо, я и трое парней-рабочих. Ребят поставил на проходку шурфов, а сам ходил по маршруту западного склона. День выдался жаркий, и сегодня мы познали ярость комаров. Когда я вернулся, ребята были искусаны до крови... Решили работать ночью. Хотя тучи комаров и мошки не уменьшаются, но воздух становится прохладным и дышать легче.

23 июля. Сегодня всем лагерем отправились на берег за грузом, привезенным с базы в лодках. Продукты, вторая палатка, походная кузница и другое снаряжение. Все это надо было перенести на себе. В лагере остался один старик Петр. Пока мы ходили к озеру, он соорудил баню. Баня немудреная, но очень полезная. Сначала на костре разогреваются камни, сложенные камином, затем над ними устанавливается палатка. На отдельном костре готовится вода. Теперь входи в палатку с ведром теплой воды, поддавай пару по вкусу и мойся. Чудесная баня! Всю усталость как рукой сняло!

29 августа. Непрерывно дует холодный ветер. Посеребрились вершины Хибинских гор. С холодами начали прихварывать ребята. Резче стали сказываться перебои в снабжении продовольствием. Палатки с вершины горы перенесли в лесок.

12 сентября. Уже в партии около полусотни людей, а рабочие все прибывают. Тундра наполнилась жизнью. И хотя с развитием работ и увеличением числа рабочих трудности не уменьшились, все же жить стало веселее. На станции Оленья создалась база снабжения, от станции на гору прокладывается дорога, по которой, пока еще вьюками, начало поступать подкрепление. В работе чувствуется подъем".

...Все лето, осень и зиму Шифрин и Зонтов вместе со своим отрядом работали в "случайно" открытом железорудном районе и его окрестностях. Быт был трудным. Меню из консервов и концентратов скрашивала рыба, которой в здешних озерах было много. Охотились на диких оленей, местные охотники-саамы научили геологов "мозговать" - есть свежий олений мозг. Спасаясь от цинги, пили оленью кровь. Работа поглотила молодых геологов с головой: оказалось, что руда есть и на соседнем Шелеспарькменче - горе шелестящих листьев по-саамски, и на Железной Вараке, и на Чокваренче, и на горе Оленьей. Они чувствовали себя первооткрывателями. После работы, сидя у костра, дурачились и, мечтая, думали-гадали, как назовут люди здешний город? В том, что город будет, уже не сомневались. Переиначивали топонимы, складывая вместе саамские слова и слоги геологических терминов.

К геологам в тундру приезжал Ферсман, тоже любитель давать имена новым городам. Впереди были годы работы, Великая Отечественная война... Еще долго, до 1949-го, тундра будет единственной владелицей своих глубинных сокровищ. Пряча их под вечной мерзлотой, укутывая кружевом ягеля, лаская сполохами северного сияния...

А город называется Оленегорском. Через год с небольшим он отметит свое шестидесятилетие. В один день вместе с Оленегорским горно-обогатительным комбинатом.

Татьяна ПОПОВИЧ